Правительство предлагает
выращивать рапс в чернобыльской зоне отчуждения. Там действительно много
земель, подходящих для выращивания этой культуры. Но вопрос в том,
насколько будет востребован вырощенный в таких экстримальных условиях
продукт. Об этом в эксклюзивном интервью UBR рассказал Сергей Кандул,
эксперт Института экономических исследований и политических
консультаций.
UBR: Как вы относитесь к
инициативе правительства относительно того, что бы засадить отдельные
земли в зоне отчуждения рапсом или рапсом и использовать их по
сельхозназначению?
С.К.: Нужно различать зону
отчуждения и зону усиленного радионуклидного контроля, где уже и так
разрешено использования земель в сельском хозяйстве. Относительно зоны
отчуждения, она составляет где-то 260 тысяч гектаров, то есть меньше 1%
имеющейся пашни в Украине. Сегодня под рапсом на существующих землях
засеяно около 5% с/х угодий. По научнообоснованным нормам у нас есть
возможность засевать до 10%. Это означает, что при условиях постоянного
спроса на международных рынках у украинских аграриев есть все
возможности, чтобы засевать рапс на существующих землях.
UBR: На существующих землях
есть возможность вырастить этот продукт, почему тогда члены
правительства сориентировались на неоднозначные земли назначения в зоне
отчуждения. У потребителя могут возникнуть сомнения, покупать ли рапс
выращенный именно там.
С.К.: Сегодня в странах ЕС
усиливаются требования к рапсу, речь идет об условиях постоянного
производства, в частности, ограничених использования определенных видов
земель. Это накладывает ограничения на землю с высоким запасом карбона,
лесистые территории, луга, пастбища . Этих земель, на самом деле, много в
зоне отчуждения. Эти требования сложно выполнить в Украине уже сейчас,
на существующих землях это будет выполнить еще сложнее. Почему возникла
эта идея, возможно из-за того, что в мире есть такая проблема, в мире
уже исчерпан ресурс к расширению земель с/х назначения, значительная
разоренность, также существуют проблемы с повышением производительности,
начинают осваивать что-то новое. И когда страны начинают, когда речь
идет о конфликтах между продовольственными и техническими культурами,
делать поощрения деградированных земель, инвестировать больше в их
улучшения, именно чтобы использовать под технические цели именно эти
земли. Все знают, что это требует дополнительных капиталовложений.
Фактисески, это могут себе разрешить развитые страны.
UBR: Возможно, наше
правительство планирует найти такого инвестора, который готов поддержать
этот проект и на каких-то лояльных условиях попробовать виращивать рапс
на этих территориях зоны отчуждения?
С.К.: У нас также существуют
проблемы с предоставлением этих земель в пользование, поскольку эти
земли имеют особый правовой статус. У нас работают иностранцы в с/х
производстве и есть фермеры, разного размера, разные участки. Они имеют
возможность получить их в аренду лишь сроком до 49 лет, то есть, при
условиях таких высоких капиталовложений инвесторы чувствуют определенную
неуверенность в том, что эта земля есть их активом. И с ростом
требований к сырью и к биомассе, а позже - и к рипаку, который будет
использоваться и в продовольственных целях, очень сложно найти такого
инвестора. Тогда придется компенсировать эти затраты на счет других
источников, в том числе - госбюджета.
UBR: Если говорить о рапсе, в
мире эта культура востребована, потому что из нее делают биотопливо.
Будет ли востребован именно этот продукт?
С.К.: Переход радионуклидов в
растения происходит. И мы знаем, что период полураспада стронция и цезия
составляет 30 лет и больше. В этой зоне ожидать, что эти земли быстро
улучшатся, не приходится. Их можно улучшить путем внесения дополнительно
минеральных удобрений, известкования грунтов. Это - дополнительные
расходы, которые должны быть распределены или между инвесторами, или
между властью.
UBR: Но будет ли затребован такой рапс?
С.К.: На него может быть спрос.
UBR: Если не писать, где его вырастили?
С.К.: Нет, здесь уже орган сертификации.
Источник: